Облака стряхивали на город белый пух – первые снежинки поздней осени парили, зависали в воздухе и в нерешительности планировали вниз, покрывая мостовые, тротуары, парки и крыши домов мраморными узорами. В голосе тишины звенели льдинки приближающейся зимы. Шпили и башни пустого города безмолвными часовыми хранили его покой под снежной пеленой на границе двух миров – осени и зимы.
По улице шла маленькая босая девочка в белой рубашке до колен. Ей было очень грустно и одиноко – совсем одна в пустом, холодном городе.
***
Три десятка детей – слишком замкнутые, чтобы понравиться чужим людям, слишком взрослые, что делало их шансы на усыновление совершенно эфемерными, - их увезли рано утром в закрытом фургоне, пока остальные малыши спали. Потом была закрытая территория больницы, маленькая комната с высокими белыми стенами и кушеткой посередине. Больше других детей девочка не видела – только строгие доктора в халатах навещали ее и заставляли пить разные таблетки и пилюли, много таблеток.
***
Под снежными заплатами на лоскутном одеяле города небеса стыдливо прятали мертвые тела, беспорядочно сваленные в переулках и на задних дворах домов. Дитя робко ступала по мостовой, оставляя следы на хрупком мраморном рисунке на камнях – снег под ее ногами не таял.
***
Поначалу, когда на нежной коже ребенка начали проступать мраморные пятна, ей это даже казалось красивым, но доктора почему-то заволновались – таблеток становилось все больше. Девочка их беспокойства не разделяла: наверное, совсем скоро она превратится в прекрасную мраморную статую. Потом пришла боль.
***
Малышка в тщетной надежде вглядывалась в пустые окна домов и прятала руки за спиной: быть может еще кто-то остался, она не хотела спугнуть людей ногтями-иголками – очень длинными и сильно заостренными на концах. Снежинки упрямо боролись за последний форпост города, желая и его превратить в мраморную игрушку, но трубы крематория остывали медленно.
***
О, да, иголок было много, а доктора теперь приходили не в халатах, а в нелепых костюмах-скафандрах. Мраморная кожа уже не чувствовала боли, но под ней расползался тлен, вгрызаясь все глубже в ткани. Взрослые всегда знают, что делают, - в угасающем сознании девочки эта мысль тлела уверенностью, а вокруг нее все нарастала бестолковая, беспокойная суета – похоже, не всегда.
***
На окраинах прибралась зима: не стало видно уродливых черных оспин на лице города – огромных ям, переполненных сожженными трупами людей и животных, - их укрыло мраморно-ледяной коркой. Снег наводил последние штрихи на мертвый город перед его похоронами, а девочка уверенно шла вперед: она знала что там, за пределами карантинной зоны, есть живые люди – нужно только добраться до них, и ей не будет больше одиноко.